Афанасий Коптелов - Дни и годы[Из книги воспоминаний]
— Но Седло Белухи — это штучка! Это вам не Эльбрус. Более поганого ледника я не видел. Представьте себе: вы проваливаетесь по пояс в снег и не знаете, что же под вами — лед, или коварная трещина невообразимой глубины?
А Данило Иванович в штабной палатке написал статью для «Советской Сибири». Ее передали по радио: «Подъем на вершину Эльбруса даже зимой значительно легче здешнего. Там требуется только крепкое здоровье да выдержка, а подъем на Белуху требует, кроме того, большого знания техники альпинизма и умения ориентироваться при очень изменчивой погоде. Грозы здесь чередуются с туманами, в чем мы убедились на своем пути на Восточную вершину».
— А мы за правило возьмем — не робеть, — сказал Гетье. — Будем на вершине!
Пока у Данилы Ивановича подживали пальцы ног, все занимались тренировкой, осваивали альпинистское снаряжение. Врачи еще раз проверяли здоровье. Жаль, что художнику Тютикову и фотографу Моторину разрешили подъем только по нижнему ледниковому полю, а Долгих — до вершины Раздельного гребня.
— Да брось ты! — отмахнулся Иван Иванович Долгих от старшего врача Барх-Ахчана. — Зачем же я тогда сюда ехал? Я пойду на Седло. Хочу взглянуть вниз, туда, где отрубил голову бандиту Кайгородову.
— Вам может быть худо.
— Ничего. Три года по этим хребтам за бандитами лазил.
— Но тогда вы были на тринадцать лет моложе. И весили меньше. Сейчас же ваш вес семь пудиков! Никакой снежный мостик не выдержит. Провалитесь в трещину. Получите расширение сердца. А если горная болезнь? Как вас спускать в лагерь?
— Я пойду дотуда, докуда смогу. Вот и все! — заявил Долгих.
Врач повернулся ко мне и под шум водопада Рассыпного шепнул:
— Я знаю: он возьмет силой воли. Прикусит губу и пойдет. Но это ему будет очень вредно. Уговорите: дальше Раздельного нельзя.
Но мы с замполитом не могли уговорить упрямого начальника.
Ночью радисты записали песню, сложенную поэтом Василием Непомнящих на мотив «По долинам и по взгорьям»:
… В голубых горах Алтая,
В льдах, в потоках буйных вод
Учит нас и закаляет
Горный дерзостный поход.
Чтоб потом, когда коварный
Враг пойдет на нас войной,
Мы с геройством легендарным
Отстояли край родной.
По чудесному Алтаю
Выше гор и скал крутых,
Вейся песня боевая
Альпинистов молодых?
На вторую ночь радист разбудил нас в штабной палатке:
— Идите скорей. Скорей, скорей, пока гроза не нагрянула.
— Милый, родной! — услышал я сквозь нараставшую грозу голос жены. — Дети здоровы. Ждем с победой! Всех, всех с победой! Весь город ждет.
Но я для себя полной победы уже не ждал: безжалостные врачи разрешили только на Седло.
Помимо знамени обкома, у нас было два бюста. Как с ними быть? Какой нести на вершину? Ни у Долгих, ни у Житловского, ни у Скляра почему-то даже не было раздумья — конечно, бюст товарища Сталина.
И никто не возразил, не спросил: «А как же быть с бюстом Ленина?» Такое было время. Только обсудили: кому доверить высокую честь.
Решили: нести поочередно, вдобавок к своему рюкзаку. И тут выяснилось, что бюст Сталина такой огромный, такой тяжеленный, что даже отборным силачам не донести до вершины. Что же делать? Взяли пилу и перепилили шею, но и одна голова тяжела. Отпилили затылок. Посчитали, что при сложившихся условиях простится такое кощунство.
Восхождение совершили двумя потоками. Всего на Седло поднялось 84 человека. Там снова медицинский осмотр. И на Восточную вершину получили разрешение только 43 альпиниста. В числе их оказалось восемь алтайцев, осмелившихся потревожить святилище горного духа Катун-баш (головы Катуни). Правда, не обошлось без неприятности. При спуске четыре человека покатились по крутому склону и подбили вторую связку. К счастью, накануне прошел мягкий снег и замедлил скорость падения. Это и спасло оборвавшихся. Все остальные спустились благополучно. Отрапортовали. И по радио получили поздравления: от секретаря крайкома партии Эйхе, председателя крайисполкома Грядинского, от секретаря обкома Хабарова. А известный участник Октябрьских событий Николай Крыленко, в те дни еще возглавлявший альпинистов всего Советского Союза, поздравил нас со значками «Альпинист СССР».
Пришла пора прощаться с покоренной Белухой. Зарезали последнего быка, выдали мяса на обратную дорогу основной группе, которая пойдет по прежнему пути. А штабная группа с учеными решила идти через курорт Рахмановские ключи и пограничный Кош-Агач. Иван Иванович распорядился, чтобы хозяйственники отложили говядины, по крайней мере, на одни пельмени, которые он умело готовил в пути.
И тут вспомнили про бюст Ленина. Не нести же его обратно. На месте опустевшего лагеря сложили неболъшую каменную горку и на нее поставили маленький, как бы настольный, бюст.
Душевная боль щемила сердце: Сталин там, наверху, а Ленин… Тут, внизу. У подножия горы.
Налетит первый буран, раскидает мелкий булыжник и все смешает с валунами ледниковой морены. И не останется следа…
Мы, вздохнув, молча надели шлемы и пошли заседлывать коней.
Об этом походе я написал книгу «Белуха». Вот сохранившийся экземпляр. Альбомный формат. На плотном переплете серебряный абрис двуглавой вершины. Пожелтевшая от ветхости бумага. Страничные акварельные вкладки И.И. Тютикова. Фотографии И. Моторина, Д. Гущина, летчика И. Мухина. Казалось бы, добрая память на многие десятилетия. Но, на беду, в книге были вкладки из тонкой папиросной бумаге, на которой полиграфисты любовно оттиснули карминной краской приветствия Эйхе, Грядинского, Крыленко, кого ко времени выхода книги уже не позволялось упоминать. Было наложено табу и на доброе имя П.С. Хабарова, упоминаемого в тексте, и книга погибла.
С глубоким душевным чувством я упоминаю имена этих деятелей, и мне представляется, что они отчеканены на скрижалях века.
А память о нашей альпиниаде полвека живет в народе. Советские люди с гордостью отдавали должное отважным покорителям высочайших вершин мира. В таких труднейших походах мужали будущие защитники Отечества. Это они, советские альпинисты, сбросили фашистскую свастику с вершины Эльбруса, очистили священную гору от погани.
С годами популярность Белухи возрастала. Ежегодно у ее северного подножия возникает международный альпинистский лагерь в верхней долине Ак-Кема, где возвышается вертикальная, километровой высоты стена, увенчанная седловиной с двумя пиками.
Хотя каждое лето с разными результатами штурмуют Белуху с севера, эта стена еще никем не взята. А мне жаль, что международный лагерь из-за дальных и трудных подходов располагается не у южного подножия. Именно оттуда, от ледника Геблера и в особенности с двух берельских перевалов открывается самый величественный, самый чудесный по исключительной красоте лик высочайшей вершины Русского Алтая. Мне ни на Кавказе, ни в тирольских Альпах не доводилось видеть ничего равного. Очаровательную Белуху нельзя не полюбить. Жаль, что за полвека даже не было попыток предпринять что-либо подобное той, нашей первой массовой альпиниады.
